Означает ли закрытие «Южного потока» принципиальную переориентацию экспортной политики России по газу, анализируют эксперты Оксфордского института энергетических исследований.

Вопрос изменения приоритетов в экспортно-энергетической политике России неизбежно встает при упоминании того черноморского трубопровода, который должен был понести российский газ напрямую в Европу. «Газпром» пал жертвой финансовых санкций и неспособности договориться о новых трубопроводах в странах Евросоюза в соответствиями с требованиями Третьего энергопакета.

Подписание первого экспортного контракта с Китаем в 2014 году и возможное подписание второго в 2015-м служит ясным сигналом переноса центра тяжести российского газового экспорта с Европы на Азию. Ирония заключается в том, что потребовался украинский кризис, чтобы «Газпром» перешел к намного более логичной с коммерческой точки зрения экспортной стратегии, которую можно было начать намного раньше. Теперь же принципиальная проблема состоит в том, что концерн может «не потянуть» одновременно несколько экспортных проектов, связанных с очень крупными газопроводами.

О партнерском соглашении с итальянской ENI по «Южному потоку» было объявлено в 2006 году. Позже к технически амбициозному проекту (четыре глубоководные трубы по 930 км вместо первоначальных двух, несущих уже 63 млрд кубометров в год, а не 31млрд, что планировалось до 2009 года) присоединились французская компания EdF и немецкая Wintershall. По одной трубе газ мог бы пойти в Европу уже в четвертом квартале 2015 года, а к 2020 году достигнута полная мощность. В середине 2014 года полная стоимость «Южного потока» оценивалась примерно в 40 млрд долларов – 17 на российский «южный коридор», 14 – на морской участок и 9,5 на европейскую материковую часть.

В 2008–2010 годах по континентальному участку газопровода Россией были подписаны межправительственные соглашения с семью европейскими странами. В целом же «Южный поток» был крупнейшим проектом европейской газовой инфраструктуры. Потенциальная замена его трубопроводами, направленными к Турции, означает очень многое для газовой индустрии Европы. Это скажется на будущих потоках российского газа через европейские страны и на газовом «диалоге» России и Украины. Но еще большее значение имеет соединение этого фактора с другими шагами «Газпрома» – отказом от покупки кассельской компании Wingas и от претензий на 100-процентное владение мощностями газопровода OPAL, а вероятность подписания в 2015 году второго экспортного контракта с китайской госкомпанией CNPC поставит последнюю точку в кардинальном изменении российской газоэкспортной политики, считают эксперты Оксфордского института энергетических исследований.